19:35 Хилл вспоминает Гран-при Сан-Марино 1994 года Подробный рассказ Дэймона о том, что произошло с Сенной
В 1994 году в команде Вилльямс Дэймон Хилл был партнёром Сенны - он считался «первым вторым номером» Формулы-1. Однако ситуация координально изменилась по прошествии трёх гонок сезона, когда на ГП Сан-Марино погиб Айртон. Смерть трёхкратного Чемпиона Мира позволила Хиллу получить статус первого номера, а вакантное место занял новичок – Дэвид Култхард.
«До гоночного уик-энда ГП Сан-Марино‘94 я был «первым вторым номером» Формулы-1. Я был партнером по команде тогда уже легендарного Айртона Сенны, - рассказывает Хилл в интервью “Санди Таймс”. - К вечеру воскресенья моя жизнь сильно изменилась, и не только из-за ошеломляющего количества инцидентов, унесших две жизни за один гоночный уик-энд, но и из-за появившегося понимания, что я никогда не стал бы Чемпионом Мира, если бы Айртон не погиб в Имоле. Я никогда не делал публичных признаний относительно событий, произошедших в те трагические выходные – я лишь дал показания в виде сухих технических фактов, которые я вынужден был озвучить во время расследования. Но я был там. Я был глубоко вовлечен. Я находился под влиянием этих событий. У меня была идентичная с ним машина в той гонке. Я слишком хорошо всё это помню. В тот уик-энд Сенна испытывал сильное давление. Он не выиграл ни одной гонки с момента перехода в команду Вилльямс, плюс на пятки наступал молодой пилот из Бенеттона Михаэль Шумахер, абсолютно не признававший его статуса. Вдобавок к этому Бенеттон готовился к чему-то непостижимому. У них было явное преимущество, возникшее после удачной адаптации к новой стратегии дозаправок. Этот фактор был одним из наиболее влияющих на Айртона в той гонке».
Вспоминая тот судьбоносный уик-энд, Хилл продолжает: «Давление возросло после инцидента во время первой квалификации, когда болид Рубенса Баррикелло, как показалось, взлетел на трибуны в последней шикане. Это был момент, за которым все следили, затаив дыхание. Каким образом ограда выдержала болид, который кувыркался по всей её длине, а затем вылетел обратно на трассу, просто загадка. Как Рубенс остался невредимым – другое чудо. Это позволило нам спокойно продолжить квалификацию, уверяя себя, что наши болиды надёжнее танков, и нас может лишь немного потрепать, не причинив никакого вреда. На следующий день этот миф был развеян. Смелая попытка «пан или пропал» болида Симтек, управляемого одним из лучших парней Формулы-1 Роландом Ратценбергером, стоила пилоту жизни, когда в повороте, следующим за Тамбурелло, где на следующий день погиб Айртон Сенна, он на максимальной скорости влетел в бетонную стену. Скорость и угол удара были ужасающими. Болид выдержал удар, а Роланд, к сожалению, нет».
«Айртон пошел на место инцидента, чтобы лично посмотреть, что произошло. Профессор Сид Уоткинс говорил с Айртоном, и, видимо, пытался убедить его, что этого не надо делать. Когда Айртон вернулся, он сообщил нам, что Роланд мёртв. Он был расстроен и зол. Это было типично для Айртона – знать всё до конца. Но что отличало его от остальных, так это то, что он считал Формулу своим владением. Он считал, что имеет полное право пойти к месту происшествия, опросить очевидцев, узнав даже, что именно они делали в тот момент, когда произошел инцидент. Возникало ощущение, что он потенциально рассматривал себя в данной ситуации», - рассказывает Дэймон.
На следующий день после разминки пилоты направились на брифинг.
«Айртон был на подъеме и полон решимости после своего хорошего выступления, однако его терзали некоторые сомнения относительно изменения правил, касающихся машины безопасности. Его страхи оказались провидением… Айртон во всеуслышание заявил, что это мертворожденное и опасное правило по одной простой причине – температура резины для болидов Формулы-1 очень критична. Во-первых, тот факт, что резина начинает «прилипать» к асфальту только после разогрева до очень высокой температуры, во-вторых, давление сильно меняется при изменении температуры, а, следовательно, меняется и стабильность конструкции колеса. Таким образом, если болид Формулы-1 едет со скоростью обычного дорожного автомобиля, то характеристики резины не будут соответствовать температуре и давлению, для работы в которых она рассчитана. Я считаю, что это было дополнительным фактором, повлиявшим на исход инцидента с Айртоном, поскольку машина безопасности была выпущена на трассу незадолго после старта – ситуация, которую Сенна как раз и боялся, произошла».
Несколько часов спустя после брифинга стартовала гонка, и «беспокойство Айртона относительно новых правил» возымело практическую подоплёку, когда Лотус Педро Лами влетел в замерший на трассе болид ДжейДжей Лехто.
«Мы сбавили скорость и в течение пяти кругов следовали за машиной безопасности, в то время как маршалы гонки расчищали трассу. Двигатели перегревались, а шины охлаждались. Сейчас, возвращаясь к тому моменту, мне кажется, что гонка должна была быть остановлена, но в чём тогда был смысл машины безопасности? Основной причиной изменения правил было исключение риска возникновения новых инцидентов после повторного старта, и в этом была своя логика. Однако, учитывая, что на трассе были разбросаны осколки (которые у нас не было возможности объехать), появлялась дополнительная угроза - проколов колеса. Это было более опасной угрозой для пилотов, т.к. трасса считается скоростной. Несмотря на это, я не верю, что у Айртона был прокол колеса. Окажись так, телевизионные камеры могли бы легко это зафиксировать», - уверен Хилл.
Затем произошел судьбоносный инцидент Сенны…
«Когда ты видишь болид, болид твоего партнера по команде, летящий по травяному покрову, поднимая клубы дыма и дёрна, только одно слово вырывается – п#####! (примечание переводчика – Дэймон говорит”fuck”). Затем следует короткая мольба, типа «Я надеюсь, что с ним всё в порядке», и гонка продолжается, а ты пытаешься не увлечься осознанием того, что ты на одну позицию выше. Всё. Но когда выбрасываются красные флаги, волнение возрастает. Мы увидели красные флаги и сбавили обороты. В этот раз всё прошло без машины безопасности. Теперь мы знали, что всё плохо. Опять! Что случилось на этот раз? В течение нескольких последующих недель я видел, что произошло с Сенной в те критические доли секунды. На апексе в повороте Тамбурелло было два выступа. Если следовать прямо по ним, то получалось несколько срезать, однако в этом случае был контакт шасси с трассой. Я посчитал, что для меня будет лучше, если я поступлюсь метром-двумя и буду их избегать. С «холодной» резиной и полным баком это было правильным решением. С камеры, установленной на болиде Михаэля Шумахера, было видно, что болид Айртона скользил по этим выступам, которые он даже не пытался объезжать. После второго выступа болид внезапно получает сцепление с трассой, для корректировки колесо блокируется. Это видно на камере, установленной на его болиде – жёлтая кнопка на руле появляется и исчезает, что указывает на то, что руль был повёрнут. Этот эффект рыскания можно также ощутить, если следить за линией деревьев на горизонте. Это подтверждает тот факт, что болид был полностью ему подконтролен. Однако блокировка колеса и внезапное сцепление с асфальтом после отрыва от земли вызвали мощный рывок - казалось, что голова Айртона вылетит из кокпита. По-моему, как раз в этот момент Айртон потерял управление. На скорости 320 км/ч он не смог удержать правильную траекторию, чтобы выйти из поворота. Он сильно ударил по тормозам, но ничто не может остановить болид несущейся на такой скорости, пока он не покинет трассу. Он погиб от вылетевшей колодки, которая пробила забрало. Это могло случиться и на скорости 30 км/ч при ударе под определённым углом».
В заключение Хилл добавил: «После того инцидента Формула-1 больше не будет прежней. Для многих изменилась даже жизнь…»
Авторские права на все переводы принадлежат сайту mc-laren.ru. Авторские права на оригинальные статьи и переводы принад- лежат их владельцам и закреплены Законом. Любое использование материалов сайта - только с разрешения администрации.