14-01-2005Хроника Нового года 2: McLaren
Это было 31 января 2004 года, в нескольких километрах от Уокинга, в новой штаб-квартире команды МсLaren «Парагон». Стоял морозный зимний день. Снежный покров, устилавший всё кругом, блестел, как бриллианты на болидах Ягуар во время ГП Монако. Замёрзшее озеро отливало серебром, как свежевыкрашенные болиды McLaren. Рону Деннису особенно нравилось это озеро зимой, когда оно принимало столь прекрасный цвет.
В опустевшем в честь праздника Парагоне, Рон готовился к Новому году. Хотя всё, по сути, было уже готово, и Рон просто ходил по светло-серому Парагону, то и дело поправлял приборы на столе, выдвигал и снова задвигал стулья за стол. Рон волновался… Раньше, когда за McLaren ездили Хаккинен и Култхард, Рон мог быть спокоен. Удачный праздник был обеспечен. Рон вспомнил, как они встречали 1999 год. Под влиянием сильно алкогольных напитков вообще, и водки «Финляндия» в частности, Дэвид и Мика, переодевшись в костюмы Снегурки и Дедушки Бернарда, ой! простите, Гражданина Мороза, естественно, славно повеселили всех приглашенных и самого Рона. Но потом - Мика ушел… Рон вспомнил, как он волновался в 2002 году. Но тогда, в 2002 году, вопреки его ожиданиям, все обошлось: Дэвид играл на волынке, а Кими орал финские песни. А вот теперь играть на волынке было некому. Рон планировал сам играть на пустых стаканах, но очень боялся, что его освистают.
Рон волновался даже не только из-за самого праздника, он гораздо больше волновался из-за подарков. Точнее не из-за всех подарков. Для Кими - Рон купил коньки, чтобы маленький финн мог кататься зимой по замерзшему озеру около Парагона, под постоянным наблюдением самого Рона.
В подарок Ньюи - Рон, как и всегда, купил пачку его любимых чертежных карандашей, а Хаугу, тоже, как и всегда, Рон ничего не купил. Дело в том, что толстяк-Хауг так напивался каждый новый год, что на утро ничего не помнил. А такой щепетильный и экономный человек, как Рон, не мог тратить деньги впустую. А вот с Хуаном возникла реальная проблема. Если Эдриану Рон спокойно мог купить в подарок пляжные тапочки, то сделать такой подарок Хуану Рон не мог. Точнее теоретически – мог, а практически – не мог. Здесь позволю сделать себе небольшое отступление и рассказать точку зрения руководителя McLaren на подарки. Рон делил подарки на три группы: дорогие, дешевые и семейные.
Дорогие подарки, по определению Рона, дарились: а) деловым партнерам; б) любимым женщинам; в) Берни и Максу, при условии, что сезон заканчивался победой Макларен. Дешевые подарки дарились: а) сотрудникам; б) женщинам-сотрудникам; в) Берни и Максу, при условии, что сезон заканчивался победой Ferrari. И, наконец, семейные подарки дарились членам семьи Рона, Кими, Мике и Эдриану. К семейным подаркам Рон
относил все, что находилось между рисунками, которые постоянно дарили Рону его дети, и пляжными тапочками, которые Рон мог подарить Ньюи.
Но Рон не знал, какой из трёх видов подарков он может подарить Хуану. В итоге, Рон решил подарить Монтойе бутылку вина, которую он в прошлый Новый год купил для Дэвида, но забыл подарить. «Правильно я поступил?» - подумал Рон.
Но тут терзания Рона прервал голос сторожа, раздавшийся из переговорного устройства.
- Босс, здесь четыре каких-то человека, которые уверяют, что вы их ждёте.
- Беда просто с этим новым сторожем… А как они выглядят? – спросил Рон усталым голосом.
- Ну… Один очень толстый, другой… он очень лысый, третий очень смуглый, а четвёртый сидит в машине и, кажется, спит…
- Да, это они, - решил Рон и, моментально оживившись, сказал: - Впустите их.
Через несколько минут, очень долгих для Рона, но на самом деле самых обычных минут, на лестнице раздались громкие шаги, и в проём двери втиснулся Хауг. Слева от Хауга стоял Хуан, подмышкой Хауга торчал Ньюи, а за Хаугом можно было разглядеть ореол волос Кими. Да, да, Рону всегда казалось, что эти торчащие во все стороны волосы являлись ореолом вокруг священной головы его ангела – Кими. Ангел Рона, протиснувшись между Норбертом и Хуаном, подошел к столу, отодвинул все стулья, ощупал их двумя руками и уселся на, несомненно, самый мягкий. Если у Хуана эти действия его напарника вызвали некоторый шок, то для Рона Денниса всё было в порядке вещей. Рон вообще прощал Кими ВСЁ. Все действия Кими, по мнению Рона, можно было разделить на две группы: первая (и очень большая группа) включала в себя действия,
которые мог позволить себе делать Кими, вторая, и очень маленькая группа, включала действия, которые в принципе нельзя было делать, но Кими можно. Рон отнёс эпизод со стульями к первой группе.
- Ну, что ж, - улыбаясь проговорил Рон, обращаясь к Хаугу, Ньюи и Хуану, - садитесь за стол.
Праздник явно не клеился. Рон волновался, Хауг ел, Кими спал, положив голову рядом с тарелкой, Хуан осторожно поглядывал по сторонам, Эдриан строил крепость из салата. Невидимые (точнее видимые, но только для Ньюи) люди подкатывали к реке из майонеза пушечные ядра в виде гороха. Другие люди бежали к картофельной крепости. Третьи спускали на воду корабли из сельдерея… Даже известие о том, что FIA приняло новый регламент, не смогло бы отвлечь Эдриана от его занятия. Эдриан всегда был странным, даже в детстве. Особенно в детстве. В то время в него часто кидали всякими тяжёлыми предметами, даже камнями. Особенно камнями. А часто и попадали, даже по голове. Особенно по голове.
Рон, несмотря ни на что, был очень привязан к Эдриану. Меньше, конечно, чем к Кими, но больше, чем к Хаугу. Рон прощал Эдриану все его странности, а странностей, как уже говорилось, у Ньюи было много. Если Эдриан чем-то занимался, то его отвлечь от этого занятия было невозможно. Оно поглощало его целиком, не оставляя на поверхности даже лысины. Но вы не подумайте, что Рон - такой мягкий человек, чтобы всем и всё прощать – это касается только Кими и Ньюи.
Как часто бывает на скучных праздниках, когда люди мало говорят, а много едят и пьют, эффект алкогольного опьянения оказанный спиртным на Хауга был огромен. Так же огромен, как огромен сам Хауг. Норберт постоянно глупо улыбался и косил глаза. Рон - то и дело бросал на Хауга злобные взгляды, полные серебристых искр. Но Норберт не понимал, что хочет сказать Рон, ему казалось, что у Денниса просто нервный тик. А Рон хотел сказать Хаугу следующее: «Ну вы только посмотрите на него! Мосли его за ногу! Вместо того, что бы помочь мне, он просто сидит и ест! Предатель!» Рон уже хотел решиться и предложить развлечь присутствующих своей игрой на пустых стаканах, как помощь пришла с самой неожиданной стороны – из переговорного устройства раздался голос сторожа:
- Босс, тут два каких-то человека.
- Как они выглядят? – спросил Рон, оглядываясь на Ньюи, который, видимо, забыв, где он находится, стал сильно стучать вилкой по гарниру, приговаривая: «Так вам! Получайте!»
- Минутку, босс… отдайте… отпустите… отдайте мне рацию! Это произвол, господа!!!
На некоторое время переговорное устройство затихло, а когда заговорило вновь, все услышали всем им хорошо знакомый голос, обладателя которого никто не смог определить, который внятно сказал:
- Это Макс Мосли! Немедленно откройте! Нам всё известно о ваших нарушениях регламента!!! Открывайте!
- Макс Мосли? – переспросил Рон, и почувствовал, как по его спине пробежало целое стадо мурашек.
Рон быстро вскочил со стула, и, многозначительно посмотрев на Хауга и пообещав всё уладить, вышел из комнаты. Моментально протрезвевший Хауг зашептался с Монтоей, а Эдриан взял салфетку, накрыл ей тарелку и стал напевать похоронный марш. Когда шаги Рона затихли, голову со скатерти поднял Кими.
- Дэвид пришёл? – спросил Кими, потирая сощуренные глаза и потягиваясь. Но никто не понял его вопроса, и ему ничего не оставалось, кроме как продолжить свою реплику: - Если пришёл Дэвид, значит, будет весело. И он поудобнее уселся на стуле в ожидании скрестив руки.
Тем временем Рон быстро спускался по лестнице. На голову Рона градом падали догадки и предположения. Его голова гудела, как будто в его ухо въехал болид Формулы-Один и носился там по кругу. Рон вышел на улицу. С озера дул холодный ветер. Он колол лицо Рона микроскопическими льдинками. Наконец Деннис подбежал к проходному пункту. По другую сторону ворот, слабо освещённый желтоватым светом фонаря, стоял чёрный
Мерседес. В домике сторожа Рон увидел темную высокую фигуру. Сторож что-то кричал. Рон подошел к Мерседесу, наклонился и заглянул в окно.
Обеспокоено-безнадёжное лицо Рона приняло удивлённое выражение, а еще спустя 0,371 секунды босс МакЛарен расплылся в дружелюбной улыбке – в Мерседесе сидел Мика.
- Привет, Рон! – криво улыбаясь, сказал Хаккинен, - Дэвид тут решил пошутить. Он сказал мне, чтобы я изображал Берни, но я решил, что от таких шуток тебе может стать немного нехорошо.
- Мне и стало немного не хорошо, - отвечал, глупо, но добродушно улыбаясь, Рон.
За спиной Рона Денниса послышались размеренные шаги и недовольный голос Дэвида:
- Ай, Мика… Я так и знал, что ты не сыграешь свою роль до конца! Такая шутка была…
- А инструмент взяли? – раздался капризный голос Кими, как только в дверях показался Рон с бывшим составом МакЛарен. Получив от Дэвида утвердительный кивок, младший финн задал второй вопрос:
- А попить?
Получив и на этот раз утвердительный кивок, но только сейчас от Хаккинена, младший финн запрокинул голову на спинку стула и задремал.
Бывший состав МакЛарен нашёл себе место за общим столом, и над Парагоном полилась мирная дружеская беседа:
- Ну, как дела, Рон? – спрашивал Хаккинен.
- А я в детстве пожарником хотел стать, - говорил Хауг.
- Оно и видно! – посмеивался Дэвид.
Лишь один человек выпадал из этой идиллии, имя ему – Хуан-Пабло Монтойя. Его тёмные глаза взволнованно бегали по серым стенам, по столу с блюдами и, остановившись на фигуре дремавшего на стуле Райкконена, меняли свой взволнованный оттенок на страх. Люди боятся того, чего не понимают, вот и Хуан не понимал. Он не понимал эпизода со стульями, он не понимал шутки «старого» состава МакЛарен про Макса и Берни. Хуан вспомнил Ральфа. Монтойя, на самом деле, просто не переносил его. Но внутри Хуана зашевелились воспоминания, разбудили своим шёпотом ностальгию, а та сбросила всю свою законную работу на грусть. Хуана даже прошибло на слезу. И это всё из-за кого?! Из-за Ральфи?! Нет, Хуан. Я отказываюсь верить в это! Но всё было именно так. Сейчас Хуан многое отдал бы за глупую простоту и понятность Ральфа. Хуану сейчас хотелось одного – понимать. Больше всего он не понимал Райкконена, который (вы только попробуйте представить!) спал за столом. Но именно в тот момент, когда Монтойя остановил взгляд на райкконеновской руке с обгрызанными ногтями, Ангел Рона проснулся.
- Мы долго будем так сидеть? – спросил Кими.
- Ну… - замялся Рон, и испугался мысли, что его Ангелу скучно, - а тебе бы чего хотелось?
- Кататься, - ответил Кими, вставая со стула.
- Норберт, у нас же остались ещё МР4/19А?
- Да, две, - проговорил Хауг, запихивая в рот огромный кусок мяса.
- Пошли со мной, Мика, - предложил Кими, приходя в боевое расположение духа.
- Нет, нет, с Хуаном сходи, я ещё успею.
- Не успеешь, - раздался твёрдый голос Ньюи.
- Не успеешь, она сломается, - ответил Райкконен на вопросительный взгляд своего северного друга.
Из окон Парагона лился молочный свет. Он слабо освещал силуэты пятерых мужчин. Где-то поблизости слышался звук моторов. Этот звук смешивался со звоном хрустальных фужеров и с мирным шипением шампанского, образуя неповторимый звук празднества.
- Минута осталась… - деловито сказал Рон, вытряхивая из рукава часы.
- Странно… - заметил, постукивая по циферблату своих часов, Эдриан. – А на моих две…
- Эдриан, - подвёл итог Култхард, - у тебя всё не как у людей.
Ньюи только обижено потоптался на месте. Но тут горизонт заслало дымом, потом осветило желтоватым огненным заревом, хорошо знакомым всем нам после ГП Бахрейна 2004 года – фейерверк давали Кими и Хуан. Яркая вспышка осветила пять лиц – Дэвида Култхарда, Мики Хаккинена, Эдриана Ньюи, Норберта Хауга и Рона Денниса.
- Красота… - прошептал Хауг с растроганным лицом и глазами полными слез.
- Да?! – ехидно переспросил Рон.
- Ночь красивая, я хотел сказать… - ответил Хауг смущенно.
- За то, чтобы мы выиграли кубок конструкторов! – прокричал Рон.
- И чемпионат пилотов! – добавил Монтойя
- Чтобы Кими выиграл чемпионат пилотов! – конкретизировал Хаккинен.
- Чтобы у нас больше не было технических неполадок! – вспомнил о наболевшем Кими.
- За то, чтобы двигатель Мерседес был самым быстрым и надёжным! – декларировал Хауг.
- А шасси МакЛарен самым красивым, ну и хорошим тоже, - поддержал технические аспекты Ньюи.
- Ну и за то, чтобы я стал чемпионом мира, естественно! – чтобы не нарушать традиций добавил Дэвид.
- С Новым годом! – все вместе (кроме Ньюи) и хором.
Ровно спустя минуту над Парагоном раздался слабый и сиротливый голос Ньюи «С новым годом!»
- Дэвид, - изумился Хаккинен, - в Red Bull – чемпионом мира?
- Ну да, а что? – продолжал Дэвид безапиляционным тоном. – Или ты меня недооцениваешь?
Утром, 1 января 2005 года, Рон Деннис проснулся. Была оттепель. По окну комнаты Рона стекали маленькие мутноватые капли растаявшего снега. Он медленно потащился в комнату, где проходило празднество. Там он обнаружил громадную фигуру Хауга, зубами открывавшего бутылку «Финляндии».
- Что ты делаешь, Норберт? – спросил Деннис, поскальзываясь на пробке от шампанского и еле удерживаясь от падения.
- Похмеляюсь… - деловито ответил Хауг.
Рон только приподнял одну бровь и ничего не ответил. Он молча наблюдал, как Хауг “похмеляет” свой большой организм. Этот процесс закончился только когда закончилась жидкость в бутылке. “Подъём! Рон подарки будет дарить!” – разнёсся над Парагоном вопль Ньюи и заставил Рона вздрогнуть.
- Подъём! Рон подарки будет дарить! – орал Эдриан, стоя на пороге комнаты Хуана в одной пижаме.
Хуан под одеялом зашевелился и недовольно засопел. Завидев признаки жизни, Ньюи захлопнул дверь, и его мелкие шаги стали отдаляться от комнаты Монтойи. Перед тем, как Парагон снова погрузился в тишину, где-то в другом месте Эдриан ещё раз прокричал “Подъём! Утро! Рон подарки будет дарить!”, а эхо повторило эти слова ещё раз, два, три, четыре… извиняюсь.
Хауг дремал в кресле, Рон взволнованно поглядывая на дверь, держал руки за спиной, когда в комнату, наспех закутываясь в халат, на огромной скорости вбежал Ньюи.
- Мне первому! – прокричал Эдриан, с трудом тормозя и чуть не сшибая Денниса с ног.
Рон молча, с лицом, с которым он обычно смотрит квалификацию по монитору на командном мостике, протянул Эдриану коробочку с карандашами.
- А-а-а! Мои любимые карандаши! – принялся вопить Эдриан. – Правда, у меня с прошлого года половина коробки осталась. А вот пляжные тапочки совсем износились…
- Это и не удивительно… - злобно прошипел Рон.
Ньюи быстрым движением открыл коробку, вытащил один карандаш, и начал его испытывать, рисуя портрет Хауга на столе. Под радостные взвизги и вскрики Ньюи в комнату, пошатываясь, вошёл Хуан-Пабло. Он плохо выглядел, лицо имело сероватый оттенок, а глаза не могли сосредоточить внимание ни на одном предмете. Он молча принял из рук Рона бутылку вина и отошёл в сторонку.
- Что за вино? - прокричал в ухо Хуану Ньюи, выхватывая из рук Монтойи бутылку и, смахнув подолом халата слезу, добавил: - Дэвид такое любил…Ну что же Кими не идёт?
- Что? – прошептал Рон, зловеще надвигаясь на Ньюи. – Ты будил Кими? Идиот! Он же не выспится! Ты знаешь, как важен для него здоровый сон?! Сон занимает важное место в распорядке дня! Регулярный и достаточный по длительности сон способствует сохранению здоровья и высокой работоспособности.
- Босс, не бейте меня! – пищал Эдриан отшатываясь от Рона. – Я извиняюсь!
- Систематическое недосыпание ослабляет организм и может вызвать истощение нервной системы! – продолжал наступать Рон.
Но в приотворенной двери появился Кими. Рон моментально оставил Ньюи и кинулся к своему Ангелу.
- Ты выспался? – спрашивал Рон, заглядывая Кими в глаза. – Завтракать будешь?
- А мой подарок?
- Конечно, конечно, - отвечал Рон засуетившись, - вот на, держи.
Кими опустился на колени. Зашелестела бумага. Рон, склонившись над Кими, пытался уловить значение каждого жеста, расшифровать выражение лица. Но ещё больше всматривался в реакцию Кими Эдриан. Ещё бы! Ведь теперь от этой реакции зависела его жизнь! Понравится Кими подарок – и Деннис забудет, что Эдриан провинился, не понравится подарок – и… Эдриану было страшно об этом подумать. Тем временем, Кими вытащил из коробки коньки, присел на стульчик, надел их и прошёлся в коньках от стульчика до двери.
- Я иду кататься на озеро.
Эдриан с облегчением выдохнул воздух, собравшийся за это время в лёгких – “Я иду кататься” означало, что Эдриан будет жить. Кими, держась за стены, пошёл в направлении лестницы.
Кими накручивал круги по озеру. Рон с замиранием сердца следил за ним, а Ньюи с замиранием сердца следил за Роном. Эдриан боялся, что Деннис ещё не до конца простил его. Тут же стоял не до конца проснувшийся Хуан. Он крепко прижимал к себе бутылку и, не моргая, смотрел на эту идиллию. Но этой идиллии не суждено было продолжаться долго. В качестве её разрушителя выступил Хауг. Выбежав из Парагона с воплем “Я тоже буду кататься!”, он неуклюже шагнул на лёд. Если лёд и выдерживал шестьдесят килограммов Кими, то такой масштабный довесок, какой представлял из себя Хауг, он выдержать не мог. Оставшись без точки для опоры, Норберт и Райкконен полетели в воду.
- Спасите меня! – орал не своим голосом Хауг. – Я тону! Умоляю, спасите!
- Как же мы его вытащим? – задавал Ньюи Хуану риторический вопрос. – Он же тяжёлый. А я не хочу тоже рухнуть туда. Мне нельзя, у меня лёгкие слабые… Лучше пусть тонет…
- Кими! Кими! – звал Рон, бегая вокруг озера, и не обращая внимания на Хауга. – Кими, ты где?!
Рон уже готов был скинуть с себя одежду и нырнуть в темно-зелёную холодную бездну за своим Ангелом, как Райкконен вынырнул из воды и стал плавать по кругу, уверяя, что «вода хороша» и уговаривая всех нырять к себе купаться.
- Прохладненькая такая, - кричал он из воды. – Хорошо!
- Ну вытащите же меня! – кричал Хауг, ударяя руками о воду и вызывая в «припарагонном» озере такое количество брызг, что за их стеной его самого практически не было видно.
Кими, Ньюи, Деннис и Монтойя насилу вчетвером вытащили Хауга из воды, в процессе утопив подаренное Хуану Роном вино.
После того, как Ньюи, Хауг, Монтойя и Ангел распрощались с Роном, Деннис подошёл к окну. Прямо под окном стоял чёрный Мерседес. Это был тот самый Мерседес, который Рон подарил Кими на прошлый Новый год. Через несколько секунд Рон увидел Кими, который вышел из Парагона, уселся в Мерседес и стал ждать замешкавшихся где-то Хауга, Ньюи и Монтою. Хуан уезжал с тяжелым сердцем. В его голове копошилась сотня
вопросов, самым старым из которых был «Может зря я с МакЛарен контракт подписал?», а самым новым «Может кинуть всё это?». Но вернёмся к Рону, ведь он здесь главный. Рон продолжал рассматривать Кими из окна. Послеполуденное по-зимнему холодное солнце пригревало лежашую на руле руку Кими. Он нервно постукивал пальцами. Прошлый сезон не прошёл даром – нервы Айсмена больше не были выкованы из стали, так же как и нервы его босса – Стального Рона. «Сейчас он отодвинет руку, чтобы солнце не падало на неё», - подумал Рон.
Возможно, Вас утомили постоянные, возможно излишние, отступления от основной темы, но позволю себе сделать ещё одно и на этот раз действительно последнее отступление. Рону нравилось угадывать, что сделает Кими в следующий момент. Иногда ему казалось, что он знает, о чём думает его молодой гонщик. Деннис считал свой дар угадывать мысли своего Ангела вполне развитым и успешным. Рон был счастлив от этого, но иногда этот дар пугал его. Несмотря на то, что Рон души не чаял в своём Ангеле, иногда мысли Кими, которые Рон читал в его глазах, доводили Рона до панического страха за некоторых своих сотрудников, а конкретнее – за Эдриана и Норберта. Так было на ГП Бахрейна и ГП Европы 2003 и прошлого (да, да, теперь уже прошлого) года.
Кими лениво поднял руку и перетянул её в более тенистое место. Рон улыбнулся.
P.S. Но не единой командой McLaren жива Формула-Один. Точнее, возможно, жива она вовсе не ей. Поэтому сейчас самое время рассказать о том, как праздновали новый год в некоторых других командах.
Если в McLaren пили «Финляндию», то в Маранелло ели спагетти. После, в 2 часа 01 минуту, синьор Микеле напился. В 2 часа 34 минуты он же танцевал на столе и спрашивал у всех вокруг «Ты меня уважаешь?». Синьор Жан, синьор Лука и Рубенс уважали синьора Микеле и танцевали вместе с ним. В то время, пока Шумахер Михаэль танцевал на столе, Шумахер Ральф лежал у себя дома в тёмной комнате на тёплой кровати. Но ему не спалось. Он скучал по Хуану. В Минарди решили, что если устроить праздник, то от всего бюджета на следующий сезон останется всего пару тысяч $. А в это время, посреди заснеженного Гроу, в маленькой полутёмной комнате, сидел Фрэнк Вильямс. Он в кромешной тишине пил присланную сегодня в обед бандеролью Роном Деннисом «Финляндию». Он скучал по весельчаку-Хуану, по глупым репликам Ральфа и по бесконечному ворчанию Патрика Хеда. Вокруг него сидели Сэм Майкл, Ник Хайфельд, Антонио Пиццония и Марк Уэббер. Они все были молоды, политкорректны и скучны.
[
KIMberlI : Этот материал защищен авторскими правами. Любое использование - только с разрешения автора. ]